"Горько, горько!" кричали молодым разухабистые пьяные гости. Продукция завода "Самогон" уничтожалась с невероятной скоростью. Люди гуляли вовсю: в салате оливье мирно почивали несколько человек. Молодой барабанщик ресторанного ансамбля был слегка пьян и весело выстукивал что-то свое.

Представится он просто: "Митрич, - и пояснил, что новобрачной приходится дальним родственником. За весь вечер он только пригубил немного вина, а от остального изобилия "огненной продукции" отказывался со странной упрямостью. “Митрич, а ты что не пьешь?"- спросил я его в минуту затишья, наступившую в ресторане. Сосед посмотрел на меня тоскливыми глазами и тихо произнес: "Смерти боюсь", "Как? Не понял, то есть. Х-м-м Понимаю," - только и смог выдавить я. "Да ничего ты не понимаешь! - неожиданно разозлился Митрич, - я вот лучше расскажу, как все было."

Он зачем -то поправил галстук, звучно прокашлялся и начал рассказ: “Несмотря на высшее образование, работаю я вообще-то сантехником. Ну и сам понимаешь, в нашей профессии без этого дела, - тут он выразительно щелкнул себе пальцем по горлу, - не обойтись. То клиент, а то и начальство бутылочку, другую преподносит. До того дошел, что дня прожить без топлива не мог. А у меня жена, двое ребятишек.

Самогон пробулькал в стаканы. "За погоду," - произнес Толян, заливая жидкость себе в горло. Все дружно захрумкали солеными огурцами. Толян вытер руки о замызганную телогрейку, разлил по следующей и провозгласил тост. К окончанию второй емкости, я уже вырубился. Помню только, что сменщик мой пророчил победу мировой революции.

Пробуждение мое проходило очень тяжело. Первым делом я пошевелил пальцами ног и медленно стал разлеплять глаза. Темнота. Неужели я ослеп?.. Нет, вроде бы не должен. Тогда что со мной? Почему темно? Я попытался сесть или хотя бы отползти в сторону, но тело мое все время натыкалось на что-то твердое и холодное. От пришедшей в голову мысли кожа покрылась холодным потом, волосы на голове зашевелились. Закопали!!! Сволочи!!! Живым похоронили!!! Из груди моей рвался хриплый крик. "А-а-а-а-а!" голосил я, надрывая горло и стучась обо что-то лбом. Я почувствовал, что сердце мое от страха готово выпрыгнуть из груди. "А-а-а-а-а! Я живой! Живой!!!" Вся разгульная жизнь пролетела у меня перед глазами. Тело сковал ужас. Кричать я больше уже не мог, горло издавало только хрипящие звуки. И тут загорелся свет. Дверь открылась и, пошатываясь, вошел Толян, вопросительно глядя на меня, - "Ты че, сдурел!" До меня постепенно стало доходить, что я лежу в старой, ржавой ванне, в кладовке у себя в конторе, а отнюдь не в могиле. "Пошли опохмелимся, а то ты белый весь," - с жалостью сказал Толян, вытаскивая меня из ванны. "Нет, Толик, завязал. А вы, как хотите, - ответил я. - Закончил свой рассказ Митрич и тяжело вздохнул.